Степная симфония Николая Митцева
11 октября 2008 года город Орск простился с художником и педагогом Николаем Леонидовичем Митцевым. Член Союза художников СССР с 1968 года, он мог бы отметить в этом году свой 40-летний творческий юбилей.
История родного края, красота Орских степей всегда были основными мотивами его творчества.
Его педагогический стаж – 43 года в школе №7. Результатом его педагогических и творческих усилий стала детская картинная галерея, созданная на основе фонда музея изобразительного искусства школы №7, в котором картины известных художников страны, рисунки детей – участников международных и всесоюзных выставок за много лет. Таких детских галерей не много.
Вероятно не будет открытием пересказ основных вех биографии художника, тем более, что его знают сотни орчан. Однако ещё раз хочется напомнить о пути, который был наполнен трудом и радостью творчества, поисками реализации собственных возможностей, разочарованиями и удачами.
Н.Л.Митцев родился 13 ноября 1934 года. В Орске он «свой» и по рождению, и по тематике произведений. На 4-ой улице в Старом городе он появился на свет. Здесь прошло босоногое детство, отсюда ушел он «в люди»: уехал учиться в Свердловское художественное училище. «Сшили мне маленькую подстилку типа матраса, чемодан отец дал, сам делал, этюдник небольшой с красками, кое-что из одежды и поехал я в Свердловск, — вспоминает художник, — шесть человек на место… Сдали и ждем результат. В списке принятых было 25 человек основного курса и человек 10 кандидатов. Училище располагалось наверху здания Свердловской филармонии; вокруг — история, — вот дом Харитоновых (теперь дворец пионеров), напротив — дом Ипатьева… да, тот самый… да и весь Свердловск — история». Шел 1951 год. Используя любой предлог, Николай старался попасть в зал филармонии, когда там шли репетиции оркестра. Музыка настраивала душу на высокие частоты радости, красоты, счастья. Так начались его «музыкальные университеты». Билеты в оперный театр стоил «аж 5 рублей!» Повезло и здесь. Приняли Николая помощником в цех по оформлению костюмов. Это дало возможность получить контрамарку на балкон. Таким образом весь репертуар оперного театра им. Луначарского был прослушан. Многие вещи по несколько раз. С тех пор он полюбил слушать оперу и смотреть балет сверху. Классическую музыку Николай Леонидович любил, тонко чувствовал. Она была его помощником, источником художественных образов, вдохновителем. Атмосфера большого города накладывала свой отпечаток на жизнь и чувства юноши. С большой теплотой, спустя многие годы, он вспоминает своего педагога Ф.К.Шмелева, который по-отечески заботливо относился к своим питомцам, формируя у них художественный вкус и философское восприятие жизни.
«На четвертом курсе, зимой, наша группа в соцсоревновании завоевала право на поездку в Москву и Ленинград». В Русском музее руководитель группы И.Е.Жук договорился с администрацией, чтобы студентам показали «золотой фонд». Они увидели произведения, которые никогда не выставлялись. В лекциях по истории искусства никогда не упоминались художники Машков, Кончаловский, Бурлюк, Малевич, Кандинский. Все это заставило задуматься: «Боже, как здорово! И чего об этом нам ни гу-гу?! Значит много еще не понято, не видено, не слышано, не читано, надо скорее, скорее все успевать…» И он торопился знать, видеть, слышать. Впитывал в себя, как губка, все новое. Очевидно, в подсознании уже тогда закладывалась ответственность за детей, которых будет учить не только искусству, но и гражданственности. Порой охватывал внутренний холодок: останется ли его родная степь такой же Вселенной после того, как его личностные горизонты значительно расширятся?
По приезду домой на каникулы отдыхал, загорал, купался и, как всегда, помогал родителям по хозяйству. Этюды и альбомы заполнялись набросками. Делал это Николай не для отчета в училище, а просто хотел показать, как красиво в степи у нас на Южном Урале. Та красота степи, которая открылась ему в детстве, становилась теперь понятней и глубже, манила «…еще больше заглянуть вглубь — там таинства!» Когда в училище предложили задание по оформлению спектакля, он выбрал «Князя Игоря». Его эскиз «Половецкий стан» получил высокую оценку педагогов.
Так прошли четыре с половиной года. Приближалась зимняя сессия. Николай выбрал тему дипломной работы «Т.Г.Шевченко в ссылке». Обдумывал, как подать. Читал стихи поэта, прозу, дневники, написанные в Орской крепости. Восстанавливал в памяти окрестности Орска.
Все планы спутала повестка из военкомата. «Зимой кому-то понадобилось 500 человек в армии и я тоже, за 3-4 месяца до окончания училища…» До Владивостока везли в «телячьих» вагонах, по прибытии одели в матросскую форму и отправили в бухту «Золотой Рог» на долгих 5 лет. Таков был срок службы в ВМФ. Но через год Вооруженные Силы страны были сокращены на 1200000 человек. В их числе в сентябре 1956 года вернулся в Свердловск во флотской суконке повзрослевший и возмужавший студент художественного училища Николай Митцев. На занятия ходил в форме. Не из шика, просто другого не было. Жизнь была не очень сытой, но до краев наполненной впечатлениями, планами.
В мае из дома получил тревожное письмо: от сильного наводнения пострадало хозяйство, родители бедствовали. Директор училища П.П.Ходжателев разрешил выпускнику Н. Митцеву уехать домой сразу после получения диплома, не отработав обязательный срок по распределению.
Так Николай вернулся в родной Орск весной 1957 года. Об этом вспоминает: «Утром другого дня, после приезда, я был уже в РОНО с дипломом учителя рисования и черчения. В городе я был первый дипломированный специалист. Как-то было не страшно, никакого сомнения в себе, своих способностях.. .Лето. До 1 сентября еще далеко. Школа № 7, куда меня направили, на каникулах. Зато Дом пионеров, где меня помнили еще малышом, пригласил в летний пионерский лагерь вести кружок ИЗО». Дети с удовольствием записались в его кружок, но на следующий день никто не принес ни альбом, ни краски. Начинающий педагог все понял и сразу нашел выход: попросил у начальника лагеря самосвал, чтобы привезти белой глины. Пол дня ушло на погрузку и столько же на разгрузку. А на следующий день работа закипела. Одни ребята месили глину, другие сколачивали козлы для длинного стола, за которым и устроились потом все участники кружка, выполняя первое задание: вылепить барельеф листочка любого дерева, которое нравится. Задание было не простым, но очень интересным. На следующий день стол пришлось удлинять, так как не умещались все желающие лепить из глины. Пожалуй, это было первой педагогической удачей.
Школа №7 была подготовлена к началу учебного года молодым учителем рисования в духе идеологии хрущевского времени: стенды, планшеты, великие высказывания на стеклянных плоскостях, как тогда было «модно», как предписывал «главный идеолог школы» — Юдохин Леонид Николаевич — пожилой доброжелательный, любопытно — внимательный человек. Школа была небольшой. Учащиеся старших классов были не намного младше своего учителя. Однако, это не мешало ему звать их детьми: «Дети (я всегда звал их детьми) мне понравились сразу. Программа по черчению была для них сложновата, но вместе мы с нею справлялись. Учась в других учебных заведениях, они с гордостью говорили: «Чертежи чертим сами!…» Педколлектив нуждался в помощи: кому наглядное пособие к открытому уроку, кому слово с красными «О» и «Е», времени уходило уйма…» И тогда, выдвинув лозунг: «Уметь писать шрифт — это гражданский долг каждого!», он усадил за парты своих коллег и за три занятия научил писать буквы деревянными лопаточками. А еще научил пользоваться эпидиаскопом, чтобы увеличивать схемы, карты, таблицы, варить клейстер, чтобы обклеивать планшеты, а потом расколеровывать их. «Когда кто-нибудь из учителей уходил в другую школу или уезжал в другие районы, они в любой школе были желанными работниками, умельцами, энтузиастами, они учили свои коллективы, распространяли мой опыт».
На одном из первых педсоветов директор объявил коллективу, что работающему в школе художнику нужна мастерская. «…Никто не возражал, когда мне выделили небольшое помещение, где я проработал 43 года, это была и методическая, и мастерская, где в свободное время можно было заняться творчеством».
Учебный год в школе заканчивался походами по родному краю: пешими, велосипедными, на «фроське» (так именовался ЗИС-5 — школьная собственность) или шлюпочными. Не обходили стороной и новостройки края. Н.Л.Митцев — активный вдохновитель и участник всех маршрутов. «И везде, всегда — альбом, блокнот, краски. Это чтобы заметки ставить, как папа учил в детстве…» После таких походов мастерская наполнялась этюдами, которые щедро раздаривались. Однажды решил, что надо заняться гравюрой. «Все инструменты сделал сам, нарезал маленькие «линольки», печатал вручную, нравилось самому рисунок перевести в гравюру, отобрать главное».
В то время художники Старого города, объединившись в артель, зарабатывали на жизнь тем, что писали копии наиболее известных картин, которые успешно продавали. В Новом городе группа художников объединилась в городскую художественную артель, которая выполняла все виды работ по оформлению города: плакаты, шрифтовые работы на стекле — вывески, таблички, оформление праздников. То есть это был госзаказ, который неплохо оплачивался. Среди новогородских были: М.Мешков, Н.Ерохин, В.Розов, А.Панкеев.
К ним потянулся Н.Митцев: «Творческие ребята объединялись на своих выставках, возили работы на областные выставки Оренбургских художников. Иногда про них писали в газетах, упоминали в каталогах».
Безусловно, работа в школе отнимала много времени, а зарплата была невысокой. Молодой семье (к тому времени у Митцевых уже родилась дочка Ирина) нужны были деньги. Очевидно, наступило время выбора в жизни. И он был сделан: «Проработав в школе 2 года, я подал заявление. Все, говорю, — Леонид Николаевич, я отработал… теперь могу быть свободным художником». Вечером в его методическую зашел директор, внимательно осмотрел новые работы, потом сказал: «Вот смотрю я на вас и вспоминаю свою комсомольскую молодость. Работали мы в УКОМе. Председателем комиссии по национальному меньшинству был у нас парень, такой же, как вы, энтузиаст. Он писал стихи. Мы слушали, но не придавали большого значения его увлечению…, а потом оказалось, что среди советских поэтов он стал первым Лауреатом премии Ленинского комсомола и Героем Советского Союза…» Этот разговор Н.Л. Митцев помнит до сих пор: «Я разинул рот… Передо мной, рядом со мной сидел живой свидетель начинающего поэта, стихи которого я знаю наизусть:
«Жизнь прожить, что в землю врезать
След поглубже, позаметней…»
Он ушел. Я долго обдумывал разговор… И остался в школе.»
Проработав долгие годы в школе, он иногда ловил себя на мысли, что детская фантазия помогает творческому поиску, возвращает к первозданному детскому видению окружающего. Учить детей искусству и учиться у них он будет всю жизнь.
Постоянное желание «передать что-то на плоскость» искало творческого выхода. Нужен был какой-то толчок извне. Зональные выставки дали такой импульс.
1964 год. Зональная выставка «Большая Волга» в г. Куйбышеве. «Едем туда на машине в кузове. 17 человек орчан и оренбуржцев. Что-то увидели. Здорово! В ноябре того же года — зональная выставка «Урал социалистический». Приехали на выставком, показали свои опусы еще не забывшим нас художникам и учителям. Но выставком перенесли на 13 дней, Все уехали, а я остался. В травилке у ребят устроился в уголке и до выставкома нарезал серию линогравюр. Ура! Один лист прошел на «зону»!» Серия линогравюр «Новые дороги» появилась именно в это время. Орск тем временем менял свой облик: монотонность одноэтажных окраин Старого города дополнялась высотной геометрией Нового города. В 1966-1967г.г. Митцев создаёт серию гравюр «Мой город». Уверена, если сейчас, спустя 40 лет, пригласить горожан на ретроспективную выставку, то у многих защемит сердце от дорогих воспоминаний. Гравюры Митцева не констатация реальности, они наполнены любовью к людям,которые построили наш город. Анализируя творчество Н.Л.Митцева, искусствовед Л.С.Медведева писала: «Он тонко чувствует красоту степных пространств Восточного Оренбуржья с бесконечными лентами белеющих дорог, причудливыми, летящими по ветру растениями перекати-поле. Экспрессивность гравюр Митцева сменяется нежной лирикой в его акварелях, камерных по звучанию, сдержанных по цвету, как бы напоенных музыкой».
Летом 1965 года Митцев был принят кандидатом в члены Союза художников СССР. В 1966 году поездка на творческую дачу «Горячий ключ». Новые впечатления, новые задумки. В семье — пополнение, родился сын Юра. В 1968 году Н.Митцев и М.Мешков стали первыми в городе членами Союза художников СССР. Приехавший в Орск суриковед Фархат Сабирзянов, талантливый и деятельный, способствовал тому, чтобы общими усилиями добиться открытия Дома художника в Орске. В 1970 году первый этаж нового жилого дома на пл. Васнецова был отдан художникам. Здесь разместился выставочный зал и мастерские. «Мастерские хорошие. Я дал себе установку ни одного листа, холста, наброска не вносить в мастерскую. Начать свою творческую жизнь как бы заново». Чтобы воплотить свои творческие задумки, нужно было иметь деньги на холсты, краски, подрамники и рамы. Выручали заказы, работали много, выполняли «монументалку» — мозаику, сграфито, резьбу по гипсу и, заработав, писали. Вспоминалась музыка, любимые мелодии Бетховена, Рахманинова, Равеля. Хотелось создать что-то фундаментальное. «Да, пора начать что-то программное про степь. Ну, конечно, «Рождение степи». Как это было? Наверное, вот так: еще не совсем оформившиеся холмики, переходящие из одного в другой, горизонта нет, все переходит в небесный хаос… Но цвет должен быть реален: она, степь, имеет свой колорит, свое тепло, свою суровость…» Так продумывалась серия живописных работ о степи.
События школьной стороны жизни художника Митцева разворачивались таким образом: литературная группа учащихся под руководством учителя русского языка и литературы Р.В.Завалишиной, возвращаясь из поездки по местам, связанным с жизнью поэта Мусы Джалиля, решила в Оренбурге посетить Дом художника. Николай Ерышев (теперь уже народный художник России) встретил их радушно. Встреча в мастерской художника была интересной. Витя Романюк обратился к нему с просьбой подарить школе №7 картину. Николай Павлович разрешил ребятам самим выбрать то, что им понравится. Внимание привлекла светлая, лучистая поляна, на которой росла молодая елочка. Очень понравился всем и осенний пейзаж. Эти два этюда они и получили в подарок от художника. Сразу пришла мысль создать музей изобразительного искусства в школе. Николай Леонидович вспоминает: «Начали собирать. Дарили детям все: живопись, скульптуру, графику. Школьная коллекция быстро пополнялась. Десятки подлинных произведений искусства различных видов и жанров украшали классные комнаты и рекреации, открывали новые пути к изучению большого искусства».
Через 10 лет, в 1974 году, школьники вместе с педагогами показали собрание музея ИЗО в городском выставочном зале — 147 произведений, а во время закрытия выставки их насчитывалось уже 200.
Мудрость учителя и художника состояла в том, что он не только поощрял энтузиазм учащихся по увеличению собрания, его хранению, изучению, но и пополнял фонды оригинальными и талантливыми детскими рисунками, которые размещались по соседству с произведениями признанных мастеров.
Становясь старше, дети начинали понимать, что дорога к прекрасному проходит через всю жизнь вне зависимости от того, какую профессию они изберут.
За 40 лет накоплен огромный детский фонд в школе. Когда собрание музея разрослось настолько, что ему стало тесно в стенах старенькой школы, обратились к городским властям с просьбой выделить отдельное помещение. «Дали помещение в старом прекрасном особняке, где на втором этаже в четырех залах разметили собрание. Сами оформили, сами создали экспозицию, сами проводили экскурсии. Мне пришлось посетить Министерство образования в Москве, где ознакомились с нашими каталогами, афишами и согласились дать штаты. В музее ИЗО появились и директор, и экскурсовод, и уборщица», Учреждение стало называться детской картинной галереей. Через некоторое время новоиспеченный директор дала понять, что Н. Митцев здесь только гость. Учащиеся школы №7 все реже заглядывали туда. В 1997 году очередная инвентаризация отметила число произведений, подаренных детям школы №7. Их осталось 710. 150 из них вернули назад в школу в связи с празднованием её юбилея, а остальные остались в ДКГ, которая сменила место жительства, переехав в центр города. За последние пять лет не было в ее стенах ни одной выставки из фондов музея ИЗО школы №7. Но это совсем другая история.
В творчестве всё настойчивее зрела мысль о создании художественного образа степи. «Сюита о степи» грезилась ни в одном холсте, а как бы продолжением рассказа о том, что волнует, что беспокоит душу. Желая разобраться в своих замыслах, определиться с выбором, он настойчиво задает себе вопросы, на которые сам же отвечает: «Ну, что такое степь? Небо и земля — два отношения, как море и небо. Это не в лесу, не в горах, где на каждом шагу — чудеса! Может быть скучно в степи? Спрашиваю киргизина: «Ибрагим, за что любишь степь?» «Здесь же краси-во!», — отвечает он. Да, красиво, но не только красиво. Посмотри, какие мазанки в деревне, аулах. Они заглажены руками трудолюбивых женщин с крыш до земли так, что похожи на булки, которые смотрят на тебя маленькими окошечками-глазками. А если ты посмотришь в это окошечко, перед тобой открывается весь мир, широта, простор степной, степное приволье. Каждая хатка-землянка похожа на своего хозяина или хозяйку. В ней и портретное сходство, и суть вся здесь. Во дворе — белая летняя печь. Принцип построения один, а образы несут — каждая свой».
Именно такими румяными булками выглядят хатки-мазанки в прогретой солнцем степи на его картине «Ащебутак». Мало их сохранилось. Потерялись они среди деревянных и кирпичных современных домов. А если отыщет взгляд в каком-то дворе такую мазанку, ёкнет сердце — история! Такое же чувство испытываешь глядя на «Белые печки» и «Старую биофабрику».
«Незамысловатое растение курай, а вырежь в полом стебле отверстие, дунь в него и польётся ветер степной, и из каждой – со своим мотивом, со своим голосом. А если их собрать, утроить? Это же будет орган– степной орган, с неповторимым звучанием родных степных мелодий».
Сдержанный колорит картины «Степной орган», оригинальность художественного образа и асимметричность композиции несут мощный смысловой подтекст: вся наша жизнь пронизана дыханием степи, музыкой её ветров, энергией её солнца… Чем отплатишь ты, человек, за всё что с бескорыстием дает тебе степь? От детской дудочки до «Степного органа» нужно прожить целую жизнь, чтобы понять, что платой может быть только Любовь. Своим творчеством художник подталкивает нас к этому пониманию.
«Горки, родные горки в степях. Удивительно, но они неповторимы. За 40 км. по реке Урал видны 2 горба. Подъезжаешь — огромная гора над Уралом, объезжаешь вокруг — ну, чудо! — похоже на Тие (верблюда). Я проплыл по реке своей родной Уралу, от Ириклинского моря до Гурьева. Проплывая мимо Тие-тау (Верблюд-гора) (местное население называет ее «Верблюжка» — прим.ред.), удивился образности этого создания природы. Только со стороны реки видна гора-голова: словно усталый верблюд напился воды и лег тут же на берегу на отдых. И ноздри, и закрытый навечно глаз — все есть в этой горе- голове. А под боком горы приютилось село Донское, где сменилось уже не одно поколение людей, а природа тысячелетиями удивляет своей красотой, образностью.. .И ничего не надо сочинять, просто надо ее любить, сохранять — и все…»
Когда смотришь на огромный холст, «Верблюд-гора» кажется живой, теплой. Вот сейчас отдохнет, поднимется, стряхнет с себя тропинки, машины, плюнет на село, прислонившееся к его боку, и зашагает дальше. Да, художник не придумал, но он увидел сам и помог это сделать нам, чтобы мы научились любить свои горы, степи, из которых состоит наш край.
Замысел «Степной сюиты» воплотился в 15-ти картинах, а потом появилась «прелюдия», как в опере — увертюра. «В моей увертюре есть и Кара-Болта, и Гора-дева, и тот сосуд, который найден близ Орска, с надписью на трех языках «Артаксеркс — царь великий» (помните, найден при строительстве завода на Кумакских высотах?)»
Тема степи в творчестве художника нескончаема. «А если название ей дать, то будет так — «Степь моих предков».
Степь Н. Митцева — воплощение вечной подвижности самой жизни, ее мудрости. Она своим подвижно-измечивым светом объединяет все вещи в пространстве его картин. Запомнилась его фраза: «Степь я вижу не глазами, а сердцем». Именно такое видение передают зрителю «Белые печки», «Гора Верблюд», линогравюры «Жара» и «Ленты дорог».
К своему бО-летию Николай Леонидович подготовил своеобразный творческий отчет. При полной рабочей неделе в школе подготовить персональную выставку, занявшую три зала, мог только целеустремленный человек, обладающий огромной работоспособностью.
В ноябре 1994 года журналист Г.Орлов в газете «Орская крепость» писал: «Сериями «Орган моих степей» и самой последней — «Болеро», представлена экспозиция живописных и графических работ художника, посвященная бО-летию одного из старейших оренбургских мастеров. Собравшиеся на чествовании говорили много теплых слов в его адрес. Были полушутливые: «Чем ближе к пенсии, тем моложе его работы». Были и очень серьезные. Глава администрации Орска В.Франц отметил, что не будь Митцева, который практически в одиночку отвоевал у города помещение для музея изоискусств и детской картинной галереи, не было бы и последних. Сегодня в фонде музея только написанных руками профессиональных художников работ около 500. От первых двух нашего земляка Н.Ерышева до работы академика Жилинского. Здесь же — рисунки учеников 7-й школы, который воспитал почти за 40 лет педагогической деятельности учитель рисования и черчения Н.Л.Митцев».
К этому хочу добавить, что отдельный зал на выставке заняла серия картин (всего 18) под общим названием «Степное болеро». Под картинами не было привычных названий, только таблички: «Такт 1», «Такт 2», что указывало на то, что мотивы навеяны музыкой. Н.Л.Митцев объяснил, что в основу положена музыка французского композитора Мориса Равеля «Болеро». Замысел художника — показать сотворение мира, как процесс сотворения степи и всего сущего в ней. Затем развитие сущего, борьбу добра со злом, которая заканчивается коллапсом: все скручивается в гигантскую спираль, которая сжимается в точку… И снова — «Такт 1» — и всё сначала. Разговор коснулся религии. Вспомнили литовского художника и композитора Микаэлоса Чюрлёниса и его цикл картин «Сотворение мира». В маленькой Литве бережно хранят акварели художника в специально построенном для этого музее, где поддерживается определённая температура воздуха, звучит музыка, и на белом рояле постоянно свежие розы… Помню, как был потрясён Николай Леонидович акварелями Чюрлёниса в Каунасской галерее.
В ходе дальнейшего просмотра серии «Степное болеро» возникали интересные ассоциации…
Обращала на себя внимание чёткая градация цвета: от охристо-светоносного к более темному со сгустками коричнево-черных пятен. С первого взгляда становится понятно, что художник изобразил невидимую реальность: такова реальность наших тайных мыслей и сокровенных желаний — инстинктов души, которые мобилизуют ее к действию. «Осмельтесь мыслить самостоятельно», — обращался к современникам Вольтер. Эти слова могли бы стать эпиграфом к созданной серии картин.
По прошествии некоторого времени, когда улеглись первые впечатления, я стала воспринимать серию «Степное болеро» в иной трактовке, совсем не авторской. А может слова Вольтера возымели действие или само произведение, как сгусток эмоционально-творческой энергии создателя, стало жить самостоятельно, давая толчок мыслям и чувствам зрителя. «Степное болеро» воспринимается мной как отражение дисгармонии перестроечного времени. Намеренное несовершенство образов, переходящих из одной картины в другую, эмоциональная неудовлетворенность, выплеснувшись сгустками темных пятен, обнажила драматизм жизни. Поиск истины рождает бурю земных страстей, которую ощутила и выплеснула на холст чуткая душа художника. Процесс сомнения мучителен и тяжек. Это тот крест, который мы, не задумываясь о последствиях, сбросили с себя в ходе истории. Не случайно, одна из его картин названа «Раскрещение».
Если в цикле М.Чюрлёниса ощущается космическое присутствие, влияние высшей силы, создающей мир по законам гармонии, то у Н.Митцева – буря земных страстей, разрушающих эту гармонию. Это – сотворение мира не любовью и созиданием,а разрушением и ненавистью. Это силы приходящие извне? Нет, они внутри нас! Смотрите внимательно: это поле битвы внутри каждого из нас… Если в атмосфере этих картин вы почувствуете дискомфорт, недовольство художником, значит этот «мир» — в вашей душе. Художник – тот врач, который лечит подобное подобным. Чуткая душа содрогнётся, увидев своё отражение, начнёт искать путь в Свету, а Красота укажет ей дорогу. Вот тогда и начнётся сотворение мира по закону гармонии и красоты. В палитре талантливых художников, к коим, без сомнения, принадлежит Николай Митцев, найдутся краски, новые образы, способные выразить это. «Художник являет качество духа своего в картине», — утверждал Н.Рерих. Мятущийся дух мастера в поисках своих идеалов художественными средствами явил себя в серии «Степное болеро» как камертон переломного момента в истории нашей Родины.
В жизни каждого человека наступает момент истины, когда весь путь прессуется в короткие, но ёмкие фразы. Накануне своего 70-летия Н.Л.Митцев сказал: «Детское желание написать З картины про степь не сбылось до сих пор. Уж слишком емкая она, степь моя, в одной картине не выскажешь всего, поэтому и тянет к серийности… К первой картине, назвал ее когда-то «Степная сюита», добавляются плоскости и перерастает тема в симфонию. А вторая картина в 18 тактах — «Степное болеро». Ну, а третья картина «Степь и космос» еще не отстоялась и не закончится никогда, на любой прервется плоскости и только Автору будет известно, что дальше».
На сегодняшний день остро стоит вопрос о творческом наследии художника. В городе нет помещения для квалифицированного хранения художественных фондов. Н.Л.Митцев имел мастерскую в Доме художника. В настоящее время она передана другому художнику, и картины члены семьи вынуждены были забрать, не имея должного места хранения. Семья готова подарить городу часть картин, но готов ли город к такому щедрому жесту?
Автор: Тамара Кузнецова
Источник: http://sonet56.ru/
Свежие комментарии